В марте 1943 года на северо–восточной окраине Борисовки разгорелся ожесточённый бой. Советские танкисты, прикрывая отход своих войск, сражались здесь с отборными частями гитлеровской дивизии «Великая Германия
13-14 марта 1943 года разыгралась самая настоящая трагедия. Гитлеровцы устроили здесь засаду, в которую попали наши танкисты и пехотинцы, отступавшие со стороны Харькова.
Анализируя исторические материалы, публикации и воспоминания жителей посёлка: Теницкого Б.П., Ерёменко К.П., Воргуля В.Н. и других, можно предположить, что события развивались следующим образом.
После провала Харьковской наступательной операции в марте 1943 года наши войска были вынуждены оставить Харьков и отступать в сторону Белгорода, через Борисовку. Части Красной Армии шли по дороге Ахтырка – Борисовка – Томаровка - Белгород и по Харьковскому шляху, прорывались со стороны нынешней окружной дороги в населённый пункт, чтобы соединиться со своими частями. К ночи 12 марта враг занял окраины Борисовки и некоторые близлежащие сёла: Становое, Стригуны, Порубежное [2.1, с.264].
О том сражении, которое было 13-14 марта на северо-востоке посёлка, почти нет воспоминаний в мемуарах высокопоставленных военачальников, в архивных документах. Известно лишь то, что бой здесь вели танкисты 96-й отдельной танковой бригады имени Челябинского комсомола, получившие приказ контратаковать наступавших гитлеровцев из района села Красное, что восточнее Белгорода, и выбить их из Борисовки.
Вот только несколько строк, которые удалось разыскать: «Первый и второй танковый батальоны вместе с десантом автоматчиков вступили в ночной бой за населённый пункт Борисовка. Командир роты лейтенант Беленицкий Илья Маркович в боях за Борисовку 14 марта 1943 года уничтожил одно самоходное орудие, подбил два вражеских танка, истребил до 40 гитлеровцев. Во время боя он был ранен, но не покинул свой танк, вёл огонь по фашистам, второе ранение оказалось смертельным»[2.7, с.128].
«Наши танки, - вспоминает Бондаренко В.А., - которые направлялись в Борисовку со стороны хутора Станового, расстреляли немецкие «Тигры» из-за крайних хат улицы Городок. Но один «Т-34» прорвался почти до мостика, что на нынешней улице Республиканской, перед Городской газовой службой. Однако здесь он завалился в глубокую канаву и выбраться из неё не смог. Танкисты были живы и долго отстреливались от наседавших немцев.
Ерёменко Клавдия Петровна, рассказывала: «Когда бой стих, я решила проведать родственников, живших на этой улице. В придорожной канаве увидела танк. Подъехавшие на машине немцы вытащили из него танкистов и увезли в сторону центра Борисовки».
В Интернете на сайте Министерства Обороны «Мемориал» удалось разыскать список безвозвратных потерь комсостава 96-й танковой бригады имени Челябинского комсомола, подписанный начальником штаба бригады капитаном Самойленко (инициалы отсутствуют) и его помощником по учёту личного состава капитаном Баглаем (инициалы отсутствуют), датированный 20 марта 1943 года. В нём 8 фамилий офицеров, погибших 14 марта 1943 года.
Один из них, майор Жариков Виталий Васильевич, заместитель командира бригады по строевой части, был похоронен в Белгороде. Лейтенанты Алексей Морозов, Василий Гоголь, Антон Советов, Виталий Потапов, младшие лейтенанты Павел Желтоногов и Виталий Стасенко, как сказано в документе, похоронены на северо-восточной окраине Борисовки. Под номером пять в этом списке стоит имя командира роты, лейтенанта Ильи Марковича Беленицкого. Место захоронения то же, что и у остальных погибших младших офицеров. Но там же, на сайте «Мемориал», находим в персональных сведениях о захоронениях: «Лейтенант Беленицкий Илья Маркович, 1915 г.р.». В графе «Дата гибели» стоит прочерк, а место захоронения - «Братская могила в посёлке Борисовка возле МПМК». Можно предположить, что он вместе с экипажем вёл бой из неподвижного танка. Остаётся неизвестным то, где похоронены другие солдаты и офицеры, погибшие в том бою.
Вспоминает Воргуль В.Н.: «По советским танкам и пехоте, двигавшимся по дороге Борисовка – Томаровка, прямой наводкой били немецкие пушки с позиций на улице Берёзовка, что в селе Стригуны, и несколько подбитых советских танков стояли на этой дороге».
Воргуль В.Н. и его семья во время войны жили в селе Порубежное. В конце января - начале февраля 1943 года немцы стали спешно уходить из села, а через некоторое время в него вошли бойцы Красной Армии. Все жители очень радовались, вскоре наступление советских войск было остановлено, и они опять стали отступать.
Ветеран вспоминает: «В один из мартовских дней прошёл слух, что Стригуны уже заняли фашисты, а в Порубежном ещё стоял штаб какой-то нашей воинской части и несколько пушек. Узнав, что у моей матери есть родственники в Стригунах, один из офицеров попросил её сходить в это село и разведать обстановку. Мама взяла меня за руку, и мы пошли в село Стригуны. На окраине встретили знакомого лесника, и он рассказал, что на улице Берёзовка под горкой гитлеровцы установили пушки, а на горке, в ветряной мельнице, обосновались корректировщики.
Мы вернулись в Порубежное, и мама рассказала всё нашему офицеру. Он поблагодарил за разведку, даже справку написал, чтобы нас наградили, да затерялась она потом где-то. Потом мы услышали стрельбу и артиллерийские залпы в Стригунах, с позиций в Порубежном ударили наши пушки. Немецкая батарея замолкла, видимо, была подавлена. Но всё-таки, как я потом узнал, несколько наших танков, отступавших по дороге Борисовка - Стригуны были сожжены. Некоторые из местных жителей говорят, что тех погибших танкистов похоронили на Николаевском кладбище».
Из воспоминаний Виктора Стеблина, гвардии полковника в отставке, уроженца посёлка Борисовка.
« Мне было тогда 10 лет, и я помню чёрные дни оккупации, помню все ужасы военного времени.
За несколько часов того боя, что шёл на окраине Борисовки 13 марта 1943 года, полицаи начали под дулами карабинов выгонять из домов жителей, заставляя их рыть окопы и траншеи для фашистов. В это время фашистские офицеры собирали вокруг себя солдат и что-то объясняли им, слышались разные команды. А ещё мне запомнилось, как лебезили перед ними, стараясь выслужиться, наши местные полицаи. Стоило немцу глянуть на кого-нибудь из них, как сразу же вскидывалась вверх рука, и звучало «Хайль Гитлер!». Так с помощью предателей – полицаев немцы подготовили на окраине Борисовки мощную противотанковую оборону. Здесь было множество гитлеровских танков, пехотных подразделений. На чердаке нашего сарая засели корректировщики огня, на дороге сапёры установили мины, а немецкие офицеры – танкисты, видимо, для успокоения нервов жевали шоколад.
Со стороны Томаровки доносилась артиллерийская канонада. Мама, я и две моих сестры решили спрятаться в погребе, но немецкие офицеры прогнали нас со двора, и мы вынуждены были уйти к своим родственникам.
Ближе к вечеру разгорелся бой. Рычали танковые моторы, гремели башенные орудия, дрожала земля, горели дома. Воздух был насыщен запахами соляры и бензина, удушливой пороховой и тротиловой гарью. Слышались стоны, крики, ругань…
… Утром следующего дня мы с сестрой Галиной решили сходить и посмотреть, что стало с нашим домом. Перед глазами предстала картина ночного боя. Советские танкисты уничтожили немало живой силы и огневых средств гитлеровцев. На огородах, на обочине дороги лежали многочисленные трупы немецких солдат и офицеров. Вокруг валялось разбитое оружие, ящики с боеприпасами. Немцы со страдальческим видом грузили убитых и раненых на машины и куда-то увозили.
Однако и наши танкисты понесли немалые потери. На дороге мы увидели три догоравших «тридцатьчетвёрки». Несколько подбитых танков чернели в поле. У подворья борисовца П.П.Харченко стоял подбитый танк «Т-34», а в нём два обгоревших воина, их имена так и остались неизвестными.
Добравшись до своего двора, мы с Галей увидели, как один из немцев, уже видимо хлебнувший шнапса, извивался в диком танце, радуясь, что его руки и ноги, да и он сам, остались целы. Другой рубил на дрова входную дверь, а в летней кухне в огромной кастрюле варилось мясо нашего телёнка.
В самом доме никого не было, только кошка с отбитым хвостом догрызала в одной из комнат сухой кочан кукурузы.
Мы с сестрой полезли на чердак и вдруг увидели, что лежавшее там сено зашевелилось и из-под него, опираясь на ухват, поднялся наш танкист с окровавленной головой. Увидев нас, попросил пить. Я принёс ему кружку воды. Напившись, он стал спрашивать, где немцы. Мы объяснили ему подробно, посоветовали прятаться и ушли. Через пару часов я принёс ему покушать кусочек хлеба и несколько вареных картофелин. Он сначала отказывался, а потом всё-таки поел. В течение трёх дней мы с сестрой поочерёдно носили танкисту еду и оказывали помощь в лечении. На четвёртый день, когда я подошёл к нашему дому, то увидел у ворот часового. Немец поднял на меня автомат и заорал: «Партизан», «Цурюк», «Шиссен»! Поняв, что он не шутит и будет стрелять, я убежал. Целый день я думал о том, что танкист остался голодным. А когда на следующее утро заглянул на чердак, бойца там уже не было. До сих пор надеюсь, что он всё-таки ушёл и остался жив.
Много времени прошло с той поры, но то, с каким героизмом, с каким самопожертвованием сражались, защищали свою Родину наши танкисты, никогда не сотрётся в моей памяти» [1.1, с.3].
Вспоминает Бондаренко В.А.: «Я не знаю, где похоронили тех, кто погиб в районе кладбища и автозаправки, а тех, кто был убит в районе нынешней объездной дороги, мы, пацаны, женщины и старики хоронили в братской могиле. Много их там полегло, и танкистов, и пехотинцев. Помню, у одного даже были документы, на всю жизнь запомнил - Лилин Владимир Васильевич. Примерное место захоронения - в поле, где кончается улица Городок, там ещё после войны памятничек деревянный стоял». Однако в настоящее время на этом месте не было ничего найдено. Время всё стёрло.
Слова Владимира Андреевича подтверждают жители улицы Городок, очевидцы тех давних событий, супруги Перун – Виктор Иванович и Нина Ивановна. Виктор Иванович попытался на плане посёлка Борисовка указать, где стояли подбитые танки.
«В некоторых сгоревших машинах, до самой весны погибшие танкисты находились. Помню, в одном танке была дыра в броне от вражеского снаряда, люки изнутри закрыты, а в ту дырку видно было, как склонился на рычаги убитый механик – водитель. Достать и похоронить его и остальных членов экипажа было невозможно, так и утянули немцы этот танк по весне куда-то».
Там же, на «Мемориале», был найден ещё один документ, в котором начальник отдела «В» УНКГБ КО, майор госбезопасности Щучкин направил в Центральное бюро по персональному учёту потерь личного состава действующей армии 42 документа, задержанных Военной Цензурой, как неофициальные сообщения о смерти бойцов Красной Армии. Среди них письмо жительницы Борисовки Лидии Михайловны Праниченко, написанное ею матери одного из погибших танкистов.
Праничено Л.М. пишет: «…когда проходили ожесточённые бои за Борисовку, Ваш сын Владимир, храбро сражавшийся против немецких варваров, пал в бою за Родину. Когда шёл ожесточённый бой, то мы все сидели в подвалах и не видели, что происходило. По выходу из подвалов, все девочки пошли осматривать поле, на котором шёл бой. Только вышли за деревню и увидели его, лежащего на земле убитым… Танк, которым управлял Владимир, был подбит вражеским снарядом, но он успел выскочить, но вражеская пуля сшибла его с ног.
Когда мы подошли к нему, около него лежали документы, вынутые фашистами. Мы их подняли, посмотрели на фотографию и всё, что у него было… Всеми силами мы старались похоронить его скорей. Выкопали ему могилу и похоронили, как родного брата, который был убит 15 марта 1943 года в деревне Борисовке… Мой адрес: Курская область, Борисовский район, Николаевский сельский совет, Колхоз имени Будённого. Праниченко Лидии Михайловне».
Вместе с председателем поселкового собрания городского поселения «Посёлок Борисовка» Юрием Николаевичем Чалым мы разыскали автора этого письма. Лидия Михайловна Зозуля (в девичестве Праниченко) живёт на улице Городок. Правда, сегодня она уже не помнит точно, кому писала письмо. Зато помнит, как хоронила вместе с подругами наших солдат, погибших в бою в марте 1943 года, проходившем на окраине Борисовки.
Лидия Михайловна вспоминает: «Много, очень много их было, почти все без документов, видимо, немцы уже до нас успели тогда их забрать. Но возле одного, помню, мы нашли красноармейскую книжку, фотографию и письмо. И не только в той братской могиле солдаты захоронены, мы хоронили их поодиночке там, где их настигали немецкие пули и снаряды».
На сайте «Мемориал» мы находим в списках безвозвратных потерь сержантского и рядового состава первого батальона 96-й отдельной танковой бригады: «Лилин Владимир Васильевич, старший сержант, убит 14.03.1943 году, остался на территории занятой врагом в районе деревни Борисовка». Вместе с ним, как следует из списка, на этой территории осталось ещё 15 человек из первого танкового батальона, вступивших в бой за Борисовку и погибших в тот же день. Вот их имена: сержант Василий Иванов, сержант Алексей Ивакин, старший сержант Афанасий Коротков, старшина Давид Мушкудьяни, старший сержант Фёдор Моисеев, старший сержант Алексей Медведев, сержант Алексей Набавка, старший сержант Михаил Орешкин, старший сержант Иван Прокопенко, сержант Александр Родионов, младший сержант Василий Столяр, сержант Михаил Слободенюк, сержант Николай Хофяк, старший сержант Владимир Коновалов. Предположительно, их захоронение находится в братской могиле, которую указали местные жители Бондаренко В.А., Перун В.И. и Зозуля Л.М.
Рассмотрев материалы о событиях Великой Отечественной войны и собрав воспоминания жителей посёлка, мы попытались восстановить картину произошедшего в марте 1943 года. Бой, в котором участвовали танкисты 96-й отдельной танковой бригады имени Челябинского комсомола, не был решающим в ходе одной из операций советского руководства, однако он имел большое значение для нашего посёлка.
Интернет. Неизвестный автор. |
