В полдень наши войска подошли к Томаровке. 51-я и 52-я гвардейские стрелковые дивизии отчаянно дрались в этом районе и стремились занять ее с ходу, но, к сожалению, этого у них не получилось. Да, долго не могли мы овладеть Томаровкой. Там было очень много каменных зданий, и противник умело использовал их как укрытие для пулеметов, пушек и танков. Подошли мы к Томаровке, как я говорил, быстро, 3 августа, и поскольку с ходу туда ворваться не удалось, пришлось нам с командующим 5-й гвардейской армией генералом А. С. Жадовым обойти Томаровку. Мы пошли с запада, а он с востока. Местность там тяжелая — овраги, балки, маленькие речушки с поймами, не пройдешь не проедешь.
Здесь, у Томаровки, произошел неприятный для меня разговор с представителем Ставки Верховного Главнокомандования Маршалом Советского Союза Г. К. Жуковым. Я должен был ввести танковый корпус под командованием генерала А. Г. Кравченко в полосе наступления 71-й гвардейской стрелковой дивизии и выжидал, когда она пройдет реку Ворсклу, чтобы вслед сразу же ввести этот корпус. В это время ко мне на НП и приехал маршал Жуков. Не успел он сойти с «виллиса», как спросил: — Ввели танковый корпус? — Пока нет. Не дожидаясь моего объяснения, маршал Жуков сказал: — Такой опытный командарм, а корпуса ввести не можете. Не надо было вам его давать. Введите корпус в полосе первой танковой армии! По опыту я знал, что в такой ситуации не стоит возражать маршалу, и пошел звонить генералу М. Е. Катукову, хорошему своему другу. Сказал Михаилу Ефимовичу, что маршал Жуков приказал в полосе его армии ввести танковый корпус Кравченко. В ответ услышал умоляющий голос Катукова: — Не ломайте вы мои боевые порядки… — Я бы рад не ломать, да ничем помочь не могу. Мне приказано. Волнение Катукова я очень хорошо понимал, потому что введение нашего танкового корпуса сразу снизило бы ему темп наступления. — Сделай что-нибудь, — продолжал просить меня Михаил Ефимович, — Что же сделать? Ладно, мы сейчас с Кравченко подъедем к тебе. Приехали. Говорили, говорили, но так ничего и не решили. С тяжелым настроением вернулся я на свой НП. Здесь командующий бронетанковыми и механизированными войсками армии полковник Липатов доложил мне, что танковый корпус приступил к преодолению заболоченных берегов реки Ворсклы. — Маршалу Жукову доложил об этом? — Нет, он в землянке разговаривает по ВЧ с командующими Воронежским и Степным фронтами. Я, пользуясь тем, что маршал Жуков был занят, вместе с генералом Кравченко поехал к реке Ворскле, где начальник инженерных войск генерал Кулинич доложил мне: — Для танков сделано два прохода, заканчиваем третий. Через двадцать — тридцать минут он будет готов. Одна танковая бригада уже переправилась полностью. Вернулся я на свой НИ. Там маршал Жуков рассматривал свою оперативную, в разных красках карту. Не успел ему доложить, как идут дела, он спрашивает: — Корпус переправил? — Заканчиваю. Однако я умолчал, где его переправляю. Жуков строго посмотрел на меня. — Вот так, товарищ командарм, иногда можно и нужно использовать местность соседа. Он говорил, а я все думал: сказать или не сказать, что переправляется корпус в заранее задуманном месте, которое для нас и ближе, и удобнее, и безопаснее, хоть затратили мы два часа на подготовку. Тогда я так и промолчал, а позже, когда задача была выполнена хорошо, сказал Георгию Константиновичу: — А все-таки я танковый корпус по плану ввел… — Чего ж ты не сказал тогда? — Постеснялся. Точнее было бы, конечно, сказать, побоялся, понадеялся на хорошее правило «победителя не судят», поскольку был уверен в успехе. Прошло уже двое суток, а часть сил 6-й и 5-й гвардейских и 1-й танковой армий продолжала штурмовать злосчастную Томаровку. Все время шли упорные бои. Противник сопротивлялся всеми силами, дома по нескольку раз переходили из рук в руки. Мы с генералом Турбиным подтянули одну артиллерийскую бригаду и попросили у командующего фронтом Н. Ф. Ватутина помощи авиацией. Н. Ф. Ватутин дал нам два полковых вылета и предупредил меня: — Имейте в виду, что это направление для нас очень важно. Необходимо поскорее покончить с Томаровкой.
К вечеру 4 августа наша артиллерия и авиация провели хорошую подготовку перед фронтом своей армии и соседа, 5-й гвардейской армии, после чего войска 6-й и 5-й гвардейских армий во взаимодействии с 1-й танковой армией пошли в атаку на Томаровку.
После тяжелых боев 5 августа частям 52-й гвардейской стрелковой дивизии удалось сломить упорное сопротивление противника и ворваться на северную окраину Томаровки. Сосед справа в это время обходил ее с востока, завязывая бои на северной и восточной окраинах. Правая, обходящая группировка нашей армии — 67-я и 71-я гвардейские дивизии — завязала бои за западную и южную окраины Томаровки. 52-я гвардейская дивизия дралась за овладение Томаровкой со всем упорством, но, к сожалению, успеха не имела.
Видя такое тяжелое положение, я приказал командиру 51-й гвардейской дивизии, которая наступала с северо-запада, обойти Томаровку с запада. Генерал Таварткиладзе, командир 51-й гвардейской дивизии, как под Сталинградом и в обороне на Курской дуге, смог умело и быстро изменить направление атаки своим полкам, после чего ударил по врагу, засевшему в западной и юго-западной части Томаровки. Командиру 52-й гвардейской дивизии было приказано продолжать сдерживать противника и не позволить ему перегруппировать войска против 51-й гвардейской дивизии.
Противник правильно оценил надвигающуюся угрозу окружения и все яростнее отбивал атаки наших танков и пехоты. И все-таки части 51-й гвардейской дивизии с танками, при хорошей поддержке артиллерии и авиации, доходя порой до рукопашной схватки, сломили сопротивление противника, обойдя его с юго-запада. К тому же времени части 1-й танковой армии перерезали дорогу из Томаровки на юг. С юго-запада обошла противника и одна из дивизий 5-й гвардейской армии. Казалось бы, судьба томаровского узла сопротивления предрешена. Но нет! Враг продолжал отчаянно сопротивляться. 5 и 6 августа части армии вели тяжелые уличные бои в Томаровке.
Много раз мне приходилось наблюдать уличные бои, но такие умелые совместные действия пехоты, артиллерии, танков и авиации я видел впервые. Как отлично проявляли гвардейцы смекалку! Да, каждый боец должен знать свой маневр, в уличных же боях эти крылатые слова обретают особый смысл. В предыдущих боях воины получили хорошую практику: знали, где, как нужно пробежать, где проползти, как бросить гранату в то окно, откуда строчит пулемет или автомат врага. Они умело использовали наступающие танки и разрывы своих снарядов, могли быстро влезтъ в окно без лестницы, используя подручные средства. В уличных боях трудно разобраться кто где: свои ли там в доме или чужие. Кто бьет из окна? Опытный боец может по звуку определить, кто стреляет, и по своему не ударит, но бывали и такие случаи, что били по своим. Мы хотя и старались всю войну обходить населенные пункты, особенно те, где много каменных домов, но всегда усиленно обучали гвардейцев бою в условиях города. Теперь я видел, как это пригодилось. Каждый воин знал, где находится «мертвое пространство», не поражаемое пулей, метко бросал гранаты. Дело это нелегкое. В крупных городах окна больше, туда легче попасть гранатой, если, понятно, они не закрыты мешками с песком. Если же окна маленькие, да еще так закрыты, что осталась лишь бойничка, куда сложнее!
Итак, прошло несколько суток, а Томаровка полностью еще не была освобождена. Если бы томаровская группировка сражалась с нами в полевых условиях, мы бы легко разбили ее за несколько часов, а тут на исходе были четвертые сутки. Командующий фронтом Н. Ф. Ватутин нет-нет да и позвонит: — Товарищ Чистяков, когда же вы наконец разделаетесь с этой Томаровкой? Тон, понятно, недовольный, и я командующего понимал. — Принимаю все меры, чтобы освободить Томаровку. — Меры-то вы принимаете, а освободить не можете… К утру 7 августа после тяжелых боев частями 6-й гвардейской армии во взаимодействии с 5-й гвардейской и 1-й танковой армиями село Томаровка было наконец освобождено полностью. На душе у нас стало легче, я позвонил Н. Ф. Ватутину, доложил ему с радостью об этом событии. Он сказал мне: — Ну, наконец-то вы с Жадовым и Катуковым разделались с этой Томаровкой. Три командарма с селом три дня и три ночи дрались… Не в порядке оправдания я доложил: — В селе Томаровка противник очень долго готовился к круговой обороне… — Я это знаю, понимаю вас. От имени Военного совета Воронежского фронта и лично от себя объявляю благодарность войскам, участвовавшим в освобождении Томаровки. Отличившимся немедленно вручите правительственные награды. Это было сделано, хотя надо сказать, что в условиях уличного боя трудно выявить подвиги отдельных воинов и подразделений. Я убежден, что десятки наших гвардейцев совершили в Томаровке такие подвиги, которые достойны присвоения им звания Героя Советского Союза, но не попались они на глаза начальству по причинам, о которых я говорил выше. У нас был очень смелый и расторопный политсостав. Газетчики, как говорится, в любую щель пролезали во время боя, все замечали. А вот в боях под Томаровкой наград было меньше, чем обычно. Да! В поле каждый боец на виду, а в городе или в лесу не видно, как ни старайся.
Фрагмент из книги «Служим Отчизне». Чистяков И.М.
|
